Я не герой. Я мразь и педераст. (с)
Вот до сих пор не знаю, хочу ли об этом писать, хотя уже сижу и пишу. Для того и нужна днявка, в конечном итоге, чтобы раз в миллион лет оставить в ней косноязычный фанфарик, или там еще более косноязычно выраженную мысль. У меня-то с ними вообще неважно, с мыслями, если, разумеется, я не лежу в кроватке в полтретьего ночи и не не могу спать, а утром вставать в невероятную рань.
Сегодня хочу пожаловаться для разнообразия не на жизнь, а на себя: я бесчувственный пень.
То есть, ничего нового в этом нет. Я переживаю за себя. Я переживаю за своего придурка-кота, блюющего из-за его личных каких-то там переживаний. Я переживаю за наркомана из кина, ну а почему бы нет? Это на уровне чувств, я это не контролирую, я чувствую, и все, не могу заснуть, не могу есть и еще что-нибудь в том духе.
В свой нынешний день рождения, например, я подскочил в семь утра, потому что слышал, как кота тошнило в коридоре, хотя почти не спал, потому что слушал это всю ночь -_______- Неделю до того я тоже плохо спал, потому что посмотрел некоторое отличное кинцо и потом срочно писал фанфарик, вместо еды литрами выдувая сладкий чай, и разгуливал, как Лекс Лютер в Бэтмене против Супермена. Только он сутулый, а я прямой.
Бэтмена против Супермена не нужно смотреть никогда.
Вот такие у меня были переживашки, хотя на тот момент времени мать моя дня три или четыре лежала в больнице с нижайшим гемоглобином, после переливания крови, с инвазивными обследованиями впереди и неприятными диагнозами под вопросом, которые, к счастью, инвазивными обследованиями не подтвердились. Но по этому поводу во мне было все ровненько.
Когда я об этом думал, я понимал, что как-то оно не особо хорошо, и что итог может быть разным, и звонил, и спрашивал, как дела и что привезти, и мозгами-то волновался, и никакого мандража не чувствовал, и ничего мне сердце не подсказывало. При том, что мать я люблю, она золотая у меня, ее на руках носить надо и цветы ежедневно дарить, кроме хорошего, я никогда ничего от нее не видел. Ну и вот.
Я не могу волноваться за Сэпфуса, хотя люблю его очень и очень. Того, что, как я понимаю, людей подталкивает те или иные действия по отношению к другим совершать, у меня нет, - я это понимаю, на того же Сэпфуса глядя. Она чувствует. Мне нужно додуматься. Я не всегда быстро думаю, к слову. Я чуть не бросил посреди рабочего дня свой магазин, когда брат по телефону сказал, что моя маленькая собака отказалась от четвертой за день еды, я трясся и не мог сидеть на месте, я прилетел вечером домой, как гепард, чтобы обнаружить, что собака добралась до пакета с кормом, слопала его весь и превратилась в пушистый черный мячик. Ничто не всколыхнулось во мне, когда Сэпфус вскрыла себе руку канцелярским ножом; я просто подумал, что надо бы к ней в травму поехать, ну и поехал.
Я не чувствую горя от смерти бабушки. Меня совершенно не волнует моя двоюродная сестра.
Моя личная жизнь - невероятный товарищ, чудесный, идеальный даже в моем понимании. Я не чувствую к нему ничего, мне безразлично, встретились мы, или опять нет, и я не знаю, что с этим делать.
Честное слово, рыбки мои и то больше эмоций во мне вызывают, чем.
Не думаю, что мне стыдно по этому поводу. Я даже не думаю, что в самом деле хочу что-то по этому поводу изменить, хотя зацепиться за человека как-то надежнее, чем за крысу, скажем, человек всяко долговечнее. Печалит главным образом то, что таким собой я порчу жизнь тем, кто этого и не заслуживает вовсе, так, наверное.
Мозги печалит, конечно, когда я вынуждаю их об этом думать. Так-то мне пофиг.
-________-
Сегодня хочу пожаловаться для разнообразия не на жизнь, а на себя: я бесчувственный пень.
То есть, ничего нового в этом нет. Я переживаю за себя. Я переживаю за своего придурка-кота, блюющего из-за его личных каких-то там переживаний. Я переживаю за наркомана из кина, ну а почему бы нет? Это на уровне чувств, я это не контролирую, я чувствую, и все, не могу заснуть, не могу есть и еще что-нибудь в том духе.
В свой нынешний день рождения, например, я подскочил в семь утра, потому что слышал, как кота тошнило в коридоре, хотя почти не спал, потому что слушал это всю ночь -_______- Неделю до того я тоже плохо спал, потому что посмотрел некоторое отличное кинцо и потом срочно писал фанфарик, вместо еды литрами выдувая сладкий чай, и разгуливал, как Лекс Лютер в Бэтмене против Супермена. Только он сутулый, а я прямой.
Бэтмена против Супермена не нужно смотреть никогда.
Вот такие у меня были переживашки, хотя на тот момент времени мать моя дня три или четыре лежала в больнице с нижайшим гемоглобином, после переливания крови, с инвазивными обследованиями впереди и неприятными диагнозами под вопросом, которые, к счастью, инвазивными обследованиями не подтвердились. Но по этому поводу во мне было все ровненько.
Когда я об этом думал, я понимал, что как-то оно не особо хорошо, и что итог может быть разным, и звонил, и спрашивал, как дела и что привезти, и мозгами-то волновался, и никакого мандража не чувствовал, и ничего мне сердце не подсказывало. При том, что мать я люблю, она золотая у меня, ее на руках носить надо и цветы ежедневно дарить, кроме хорошего, я никогда ничего от нее не видел. Ну и вот.
Я не могу волноваться за Сэпфуса, хотя люблю его очень и очень. Того, что, как я понимаю, людей подталкивает те или иные действия по отношению к другим совершать, у меня нет, - я это понимаю, на того же Сэпфуса глядя. Она чувствует. Мне нужно додуматься. Я не всегда быстро думаю, к слову. Я чуть не бросил посреди рабочего дня свой магазин, когда брат по телефону сказал, что моя маленькая собака отказалась от четвертой за день еды, я трясся и не мог сидеть на месте, я прилетел вечером домой, как гепард, чтобы обнаружить, что собака добралась до пакета с кормом, слопала его весь и превратилась в пушистый черный мячик. Ничто не всколыхнулось во мне, когда Сэпфус вскрыла себе руку канцелярским ножом; я просто подумал, что надо бы к ней в травму поехать, ну и поехал.
Я не чувствую горя от смерти бабушки. Меня совершенно не волнует моя двоюродная сестра.
Моя личная жизнь - невероятный товарищ, чудесный, идеальный даже в моем понимании. Я не чувствую к нему ничего, мне безразлично, встретились мы, или опять нет, и я не знаю, что с этим делать.
Честное слово, рыбки мои и то больше эмоций во мне вызывают, чем.
Не думаю, что мне стыдно по этому поводу. Я даже не думаю, что в самом деле хочу что-то по этому поводу изменить, хотя зацепиться за человека как-то надежнее, чем за крысу, скажем, человек всяко долговечнее. Печалит главным образом то, что таким собой я порчу жизнь тем, кто этого и не заслуживает вовсе, так, наверное.
Мозги печалит, конечно, когда я вынуждаю их об этом думать. Так-то мне пофиг.
-________-
Когда три года назад умерла моя старшая собака, я в течение двух дней совершенно серьезно обдумывал вопрос, не уйти ли самому, потому что терпеть в груди Такое было для меня практически невыносимо.
Лучше б тогда спрятаться, уж волнушки по поводу порезанной руки всяко было бы проще пережить, мне кажется )