[Xorressins]

Бывший друг
Фэндом: Naruto
Автор: Тасмит aka Хесс
Бета: Сэпф
Категория: слэш
Пейринг: Саске/Наруто
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романс
Дисклеймер: персонажи мне не принадлежат. Ну это уже их проблемы...
Предупреждение: ООС
Содержание: К чему может привести неумение сдерживать эмоции. Дело происходит в любимом Саскином месте - в госпитале Конохи.
Статус: закончен.
Размещение: с моего письменного разрешения.
От автора: В рассказе присутствует третье лицо, но, поскольку главный герой не успел выяснить, кто это есть, нам тоже необязательно об этом знать.


Это было…
Это было глупо. Невероятно глупо. Если бы кто-нибудь сказал ему до этого, что он способен совершить такой невозможно идиотский поступок, он бы не просто не поверил, - смельчаку пришлось бы близко познакомиться с безупречно наточенным лезвием катаны. Ему никогда и в голову бы не пришло, что он может вытворить нечто подобное, нечто настолько не соответствующее его взглядам на жизнь, нечто откровенно…
В конце концов, это было просто опасно.
Он мог погибнуть. Запросто. Мог – и не погиб только чудом. Он не верил в чудеса, но, наверное, именно в таких случаях и рождается эта вера в сверхъестественное. Он мог погибнуть, и тогда цель его жизни осталась бы невыполненной. Тогда прожитые семнадцать лет лишились бы последних остатков смысла.
Но…
Да был ли в них вообще смысл?..
Если был… Почему тогда сейчас жить ему совсем не хочется?
Сейчас… Когда он знает, что Наруто больше нет.
Он-то остался в живых. Его цель никуда не делась, жизнь по-прежнему имеет значение. Но куда пропало злое упрямство, с которым он всегда цеплялся за жизнь, почему он больше не чувствует в себе стремления выполнить свое предназначение?
Почему ему кажется, что, вопреки холодной логике, смысл исчез из его жизни окончательно?
Потому что Наруто умер?..
Наруто…
Он не успел. Он мог успеть. И опоздал, потому что поддался на мгновение эмоциям. Пусть заминка длилась один миг – для Наруто он стал роковым.
Уссуратонкачи…
Ведь мог же, мог!..
И Наруто выжил бы.
Но почему? Почему грудную клетку наполняет такая жуткая боль?
Они расстались давно. Они больше не были друзьями. Неужели Узумаки был так дорог ему? До сих пор дорог? Несмотря ни на что?..
Больно. Болит не израненное тело. Это в истерзанной душе среди других, кое-как затянувшихся, сочится кровью новая, свежая рана.
И как же тягостно сознавать, что белобрысого все-таки можно было спасти…
Но он был очарован. Запыхавшийся, разъяренный Узумаки стоял и орал на него, а он молчал, - потому что был заворожен тем, как блестели потемневшие от гнева голубые глаза. И как сурово хмурились светлые брови. И как вздымалась тяжело грудь джинчурики под оранжевой курткой, когда Наруто набирал в легкие воздух, чтобы с новой силой продолжить высказывать свое мнение о его неблагородном деянии. Он молча слушал и выглядел таким же отрешенным и холодным, как всегда, - для Наруто, наверное, даже еще холоднее, чем тот, каким он его помнил. А внутри его разгорался пожар.
Трудно сказать, что это были за чувства. Одно он знал точно: ни одно из этих чувств не несло в себе ничего негативного. Ни злости, ни раздражения, ни чего-то подобного он при виде Наруто не испытывал.
И теперь уже никогда не испытает, ведь по его вине Узумаки не стало…
Он увидел угрозу первым, - чего и следовало ожидать. Красные огни Шаринганов уже готовы были погаснуть в его глазах, но в последний момент они успели заметить опасность за спиной Наруто.
Кричать «Осторожно, сзади!» времени уже не было. Да и не факт, что Наруто внял бы его крику, - после предательства Узумаки вряд ли питал к нему то же доверие, что и раньше.
Он не знал, что его толкнуло. Как и в тот раз, среди ледяных зеркал Хаку, он бесстрашно бросился навстречу смерти, закрывая собой друга – тогда еще друга, - так и сейчас он рванулся вперед, прекрасно понимая, на что идет, в миг приняв решение, подсказанное чувствами и одобренное холодным расчетливым разумом. Он так и не понял, зачем ему понадобилось защищать парня, который никем ему не был, но в тот момент он не думал об этом. Эти мысли пришли позже, - вместе со жгучей болью, когда он очнулся на кровати под капельницей и вспомнил, почему очутился в столь неожиданном месте.
Он так ярко помнил изумление на лице джинчурики, недоумевающего, куда он внезапно исчез, - изумление, начавшее смешиваться с яростью, когда Наруто обернулся и увидел его за своей спиной. Тут он и совершил ошибку.
Вместо того, чтобы оттолкнуть Узумаки от себя, он прижался к нему и коснулся пересохшими губами его приоткрытого от удивления рта.
Ладони Наруто еще только дотронулись до его груди, стремясь, видимо, отпихнуть обнаглевшего бывшего друга, а он уже сам отшатнулся, ощущая, как впивается в спину ледяное лезвие.
Поздно.
Клинок играючи пробил его тело насквозь – и вонзился в грудь Узумаки.
И боль, которую принесло лезвие, была ничем по сравнению с болью, которую он испытал, глядя, как расцветает на оранжевой куртке красный цветок.
Еще он помнил, как расширились голубые глаза Наруто, когда парень опустил взгляд и обнаружил потемневшее от крови лезвие, соединившее их тела металлической дорожкой. Помнил сузившиеся от боли зрачки и высоко поднявшиеся темные ресницы. Помнил, как раздулись нервно крылья вздернутого носа. Как дрогнули губы и как скользнула между ними по побледневшему лицу первая алая струйка.
Он хотел спросить, с кем Наруто ухитрился так поссориться, пока догонял его, хотел привычно съязвить, но в глазах уже мелькали искры, ноги подкосились, - последним, что он увидел, был поток крови, хлынувший изо рта Узумаки.
Он остался в живых чудом.
А Наруто…
Наруто умер.
Из-за него.
Если бы не этот поцелуй, джинчурики был бы сейчас жив.
Лучше бы умер он. Он был готов умереть. За Наруто.
И плевать на Итачи и на клятву отомстить. Плевать!
Это было глупо. Невыносимо глупо.
Но это был единственно возможный для него вариант.
И все бы могло получиться! Все бы получилось, если бы не…
Вот что значит – ненавидеть по-настоящему.
Ненавидеть себя.
…
Дверь открылась с еле слышным скрипом. Саске всегда ясно чувствовал, когда кто-то входил в комнату, где он на данный момент находился, - даже если дверь открывалась беззвучно, каким-то шестым чувством он безошибочно определял, что пространство почти неуловимо изменилось. Сейчас же к шестому чувству добавился еще и скрип, но Учиха не счел нужным реагировать ни на то, ни на другое. Против обыкновения ему было совершенно безразлично, кому вздумалось нарушить его покой. Хоть бы и вся Коноха собралась в его палате, - какое ему дело до этого?..
Саске даже не приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на своего посетителя.
- Эй, придурок, хватит спать!
При звуке раздавшегося рядом голоса Саске вздрогнул.
Этого не может быть…
Но первый же взгляд доказал: может.
У кровати стоял Наруто.
Но он же… Он же…
Саске рванулся было сесть, забыв даже о мучительной боли в пробитой груди, но Узумаки энергично замотал лохматой белобрысой головой и уперся ладонями в учиховские плечи, не дав ему подняться.
- Лежи! – с напускной строгостью велел он. – Ты что, не в курсе? У тебя в груди две дырки!
Наруто помолчал, внимательно разглядывая лицо Саске блестящими озорными глазами, и гордо добавил:
- А у меня одна! И она уже зажила. Ну и кто из нас неудачник? – Он плюхнулся на кровать, и Саске невольно сморщился – от сотрясения матраса боль усилилась.
Впрочем, ему было не до боли.
Наруто. Живой.
Веселый, бодрый. Если бы не плотная повязка, угадывающаяся под тонкой тканью футболки, и не фиолетовые следы на сгибе локтя, оставленные иглой капельницы, - свежие, кстати, не иначе как он только что самостоятельно иглу извлек, - и не догадаться было бы, что он был ранен.
Ранен смертельно.
- Саске! – в обычной своей нетерпеливой манере позвал Узумаки. – Скажи что-нибудь!
Саске не хотелось говорить. Он знал, что голос дрогнет. Обязательно.
Он был рад. Безумно рад, если к нему вообще можно применить это словосочетание.
Потому что Наруто, этот белобрысый уссуратонкачи, сидел рядом с ним на кровати и требовательно смотрел на него ясными голубыми глазами.
Радость эта не отразилась на внешности Саске, - выражение его лица было все таким же невозмутимым, черные глаза смотрели спокойно, почти равнодушно. Почти.
Он напрягся и сел, несмотря на то, что Узумаки предпринял решительную попытку уложить его обратно. И слабо ухмыльнулся, заметив, как покраснел парень, поймав его взгляд.
- Хорошо, что ты живой, - прошептал Учиха, проводя свободной от капельницы рукой по щеке Наруто. Он вовсе не хотел изображать этот драматический шепот, - просто пока Саске не был способен на большее.
Ему было больно. Но теперь это была лишь физическая боль, и ее можно было терпеть.
- Я… Саске, я думал, что ты умер, - признался Узумаки, вцепившись обеими руками в изящную учиховскую кисть. Взгляд его метнулся по обнаженной груди Саске, на которой бинт почти сливался цветом со светлой кожей, и вернулся обратно к лицу. – А ты… Ты, кажется, что-то не закончил там, в лесу?
- Это был не лес, уссуратонкачи, - хмыкнул насмешливо Учиха, когда Наруто наклонился к нему.
…это не было глупо.