Пациенты - тут переживаешь за всех. В большей или меньшей степени, но за каждого, и никуда от этого не деться, хотя иногда вот гораздо продуктивнее ночью спать, чем.
Я отчего-то особенно проникаюсь к тем кошкам, что пострашнее и/или постарше. Вот за таких прямо щемит.
Или с именами какими-нибудь... Не знаю. Был у нас Ваня - подросток, белый с серыми пятнами, а у Вани был калицивироз и, видимо, еще какая-то сопутствующая инфекция, тяжелый парень. Я тогда первый год работал.
Ваня умер на руках у хозяйки, у нас в коридоре.
Ей самой-то лет тринадцать хорошо если было. Как она плакала: Ваня, Ваня...
До сих пор болит, жаль его ужасно.
Или вот Вконтакте все пишут про кошку Варежку, у которой тоже чего только нет. На самом деле, их там две, но как зовут вторую, я не помню. А про Варежку уже читать просто не могу, болит.
Позавчера к нам пришла кошка Симка.
За несколько дней до того она захромала, и хозяева отвезли ее в клинику, название которой я бы написал, кабы не врачебная, чтоб ее, этика.
В той клинике ей назначили колоть Кетофен.
Когда они звонили нам узнать, есть ли у нас Кетофен, начальника предупредила: опасно, и предложила попробовать что-нибудь попроще.
В общем, позавчера они пришли: после третьей инъекции Кетофена кошка перестала хромать, зато не ест, не пьет, и рвет ее розовой пеной.
Потому что нестероидные противовоспалительные товарищи весьма коварные в действии, что нужно учитывать, назначая их десятилетней кошке. Эту истину даже я знаю.
Вчера ей стало еще хуже, а вечером она умерла от профузного желудочного кровотечения.
Лучше бы хромала. Тоска прямо какая-то.
Ну вот как так?
И еще - про ту же клинику, кстати, давно хотел написать, только духу все не хватало.
Был кот Мотя.
Мы с ним встретились в первый раз зимой - прошлого года, что ли? Прибыл он на плече у мужчины - а подмышкой тот же мужчина нес собаку-мопса, и явились они все вместе на вакцинацию.
Они все втроем по снежку гуляли.
Потом они снова втроем явились для оперативного вмешательства - кот на кастрацию, собака на санацию ротовой полости, мужик - на скамейке повздыхать.
Потом, не так уж и много времени прошло, и явилась жена хозяина - колоть коту Этамзилат, потому что кот начал писать кровью.
Один-единственный Этамзилат в качестве лечения, естественно, не помог.
Хозяйка, впрочем, подвергать сомнению назначения своих врачей не стала. Потом они снова пропали.
Еще через некоторое время она позвонила и спросила, можно ли у нас зашить обратно разошедшиеся швы. Потому что в той клинике было, на ее взгляд, дорого.
На следующий день они явились.
Вот до сих пор становится дурно и зло самое натуральное берет, и на хозяев, и на врачей, и на мир вообще.
Мотя - он был такой нежно-рыжий, пушистый, безропотный, и у него было совершенно невероятное лицо, огромные удивленно-испуганные глаза.
Мотю в той клинике прооперировали по поводу камней в мочевом пузыре, и после операции он неделю не ел, его капали, лучше не становилось. Ни одна сволочь в течение недели не развязала попону и не осмотрела швы.
А швы разошлись - вскоре после операции.
На столе у нас лежал не Мотя, а Мотина замученная тень, с температурой тридцать пять и дыркой в брюшной стенке, в которую выглядывали сальник и часть мочевого пузыря. Хозяйка их накануне заботливо заклеила пластырем.
Сальник весь высох, верхушка мочевого пузыря была уже в участках некроза.
Его и усыплять не пришлось - одного наркоза хватило, чтобы он ушел.
В полтора года или в два.
Просто страшно.